dombrovskii_a посетил(а) "Кодацкая крепость"

Добавлю пару фотографий и дополнительное описание по самой крепости.

Источник текста

А так ли это было в Старых Кайдаках?

В последние годы средства массовой информации усиленно склоняют жителей Днепропетровска к мысли, что современное село Старые Кайдаки Александровского сельсовета Днепропетровского района Днепропетровской области, вернее, построенная в 1635 году польская крепость Кодак является исходной точкой отсчёта биографии города. Безусловно, Кодак в своё время занимал видное место в истории Запорожья, Украины и Польши. Обладать им стремились Московское царство и Турция.
Тема определения истоков Екатеринослава -Днепропетровска давно привлекает внимание историков, краеведов и широкую общественность, рождает сторонников и противников той или иной гипотезы. Поэтому неудивительно, что каждая публикация по данному вопросу вызывает интерес у читателей и вполне понятную надежду встретить новые или малоизвестные детали из истории Кодакской крепости и одного из старейших поселений Приднепровья.
Волею судеб селу Старые Кайдаки в 1787 году судилось стать форштадтом (от немецкого vor - прежде и Stadt - город, т. е. перед городом), или предместьем, так как в состав Екатеринослава, согласно грандиозному проекту князя Г. А. Потёмкина, оно не входило. Не входило оно в состав города в XIX - XX веках, не входит и сейчас.
Читатели вправе ожидать от авторов книг объективного, документально подтверждённого, критически осмысленного и очищенного от стереотипов и заблуждений изложения событий.
И. С. Голуб в книге «Сім чудес Дніпропетровщини» не избежала досадных недоразумений. Её собственные толкования событий того времени, без подтверждения данными других авторов, исказили историческую достоверность жизни селения Старые Кайдаки.
Не отвечает действительности её утверждение,, что работы по строительству Кодакской крепости поляки начали «… як тільки станув сніг». Истинные события разворачивались иначе.
25 октября (4 ноября) 1634 года во Львове великий коронный гетман Станислав Конецпольский (ок. 1592 - 1646) обсуждал с польским королём Владиславом IV (1632 - 1648) планы построения на Днепре в стратегически важном месте крепости. Она должна была отрезать Запорожье от Украины и не допускать снабжения Сечи хлебом, оружием, порохом, военным снаряжением, липовым деревом из самарских лесов и плотничьим инструментом для изготовления чаек и тем самым воспрепятствовать морским походам запорожцев на побережье Крыма и Турции. Очень важно было также лишить Запорожье пополнения людьми - беглецами из Украины.
Проходивший в Варшаве с 31 января (10 февраля) по 14 (24) марта 1635 года сейм утвердил проект и выделил на его осуществление 100 тыс. злотых с целью «… построить крепость на Днепре там, где гетманы наши (коронные) сочтут нужным, и поставить туда соответствующий гарнизон из пехоты и конницы, обеспечив его иммунитет».
В начале мая 1635 года, в разгар степной весны великий коронный гетман выехал из Варшавы на Украину, собирая по пути части расквартированных войск, «… чтобы лично выбрать место, соответствующее утвержденной крепости».
Когда же он прибыл на первый днепровский Кодакский (Кайдакский) порог?
Путь из Варшавы был неблизким. Забирали время остановки в местах расположения войск. Считаем, что это произошло не раньше конца мая. Поэтому не может быть и речи о выборе места под строительство крепости ранней весной, «… як ттьки станув сыг».
О предполагаемом нами времени прибытия С. Конецпольского косвенно свидетельствует очевидец и участник событий известный французский военный инженер и картограф Г. Л. де Боплан (ок. 1600 -1673). В своём «Описании Украины» он отметил: «… Кодак … Замок, который я заложил в июле 1635 года». Это событие могло произойти только вскоре после прибытия гетмана, выбора места под укрепление и начала его строительства.

Кто был автором проекта первой Кодакской крепости?

Г. Л. де Боплан, как утверждает И. С. Голуб, или кто-то другой?
По свидетельству известного историка Запорожья В. А. Голобуцкого (1903 - 1993), ближайшими помощниками коронного гетмана при возведении Кодакской крепости были два француза: Г. Л. де Боплан и пехотный полковник, давно находившийся на польской службе с навербованным им отрядом немецкой пехоты в количестве 200 человек, участник знаменитой Хотинской битвы 1621 года и многих других сражений с татарами и казаками Жан Марион. Он был более известен в польских источниках как Жан Марьян (? - 1635). По утверждению В. А. Голобуцкого, им и было поручено построить крепость над первым Кодакским (Кайдакским) порогом.
Польский исследователь Александр Чоловский (1865 - 1944), известный также как Чоловский-Сас, посвятивший много лет жизни изучению истории укрепления Кодакской крепости и опубликовавший свои научные выводы в работе «Кодак. Причины основания и упадка крепости», проведя всю свою сознательную жизнь в архивах, обнаружил интереснейший документ - диплом короля Яна-Казимира (1618 - 1661) о предоставлении сыну Ж. Мариона Жану (Яну) польского дворянства и подтверждение на потомственное владение разными имениями. Данный документ содержит важную для разрешения поднятого нами вопроса информацию: «Гетман Конецпольский не знал более подходящего исполнителя, чем Жан Марьян, и поручил ему начертать и построить крепость на Кодакском пороге, что он и сделал для пользы и защиты Речи Посполитой».
Авторы данной книги совершенно исключают, что королевская канцелярия, спустя всего 27 лет, когда ещё были живы современники и участники этого события, не знала истинного автора проекта столь известного не только в Польше, но и в Европе фортификационного сооружения.
Как же тогда понимать слова Г. Л. де Боплана о закладке в июле 1635 году Кодакской крепости? Ответ прост: он был участником строительства, выполняя гетманские поручения, и наблюдал как военный инженер за надлежащим качеством производимых работ. Обращаем внимание на то, что Г. Л. де Боплан не писал о своём авторстве проекта Кодакского замка.
Недостоверно утверждение И. С. Голуб о том, что для строительства крепости лес заготавливали под Киевом. В этом не было ни малейшей нужды, поскольку совсем рядом, на берегах Самары, стояли мощные дубовые и сосновые леса. К тому же здесь играл очень важную роль фактор времени, так как С. Конецпольский торопился на войну со Швецией и не мог дождаться окончания строительства местным материалом, а тем более ждать сплава леса с окрестностей Киева на расстояние примерно 400 км до первого порога. Г. Л. де Боплан даёт чёткий и однозначный ответ на вопрос о происхождении строительного материала и места его заготовки для возведения крепости: «Река Самара со своими окрестностями имеет большое значение не только через богатство рыбы, но и через воздух, мёд, строительный лес, которого здесь много как нигде. Именно отсюда было взято всё дерево, которое использовали при сооружении Кодака».
Вряд ли можно согласиться с И. С. Голуб, что С. Конецпольский распорядился назвать четыре башни замка именами польских королей «Казимира, Сигизмунда и Владислава» и «вежу Конецпольського».
Автор первой капитальной монографии по истории Кодакской крепости, выпускник исторического факультета Киевского университета Святого Владимира Марьян Дубецкий (1838 - 1926) широко использовал польские и украинские архивы, летописи, актовые документы, воспоминания и переписку современников. В 1874 - 1883 годах он жил на юге Украины, много раз осматривал валы Кодакской крепости. В его работе нет ссылок на название башен.
Не упоминает о них А. Чоловский и современный польский историк Запорожья Збигнев Вуйцик. Если бы башни Кодакского замка действительно носили имена польских королей, то поляки-историки обязательно об этом упомянули бы в своих произведениях.
И. С. Голуб далее утверждает, что для удовлетворения религиозных нужд гарнизона Кодакской крепости «… в самій середині двору» был «великий костьол». В 1912 году Т. Краснопольский написал: «В кріпості було збудовано й католицький костёл, де правили ченці-доміникани». Но в 1926 году А. Чоловский сообщил, что «… под валом построен скромный деревянный костелёк, в котором служили два ксёндза из ордена доминиканцев».
По мнению И. С. Голуб, И. М. Сулима носил временный, второстепенный титул «похідного гетьмана».
Кем же все-таки был Иван Михайлович Сулима (? - 1635), знаменитый разрушитель Кодакской крепости на первом месяце её существования?
А. В. Стороженко восстановил жизненный путь И. М. Сулимы. Героем народной думы был украинский православный шляхтич из Черниговщины. Впервые о нём исторические источники упоминают в 1615 году как о помощнике управляющего имениями польского коронного гетмана С. Жолкевского (1547 -1620). За службу И. М. Сулима получил землю, на которой заселил собственные сёла Сулиминцы, Лебедин и Кучаков. Когда он бросил насиженные места и ушёл на Запорожье, неизвестно. Историки предполагают, что это произошло в промежутке 1615 -1621 годов.
В 1621, 1628, 1633 и 1635 годах Иван Михайлович участвовал в походах казаков против татар и турок. В 1628 году И. М. Сулиму впервые избирают гетманом запорожских казаков. Во время одного из морских походов он захватил турецкую галеру и подарил папе Павлу Боргезе (1605 - 1621) 300 пленных мусульман, за что, в свою очередь, его наградили золотой медалью с портретом понтифика.
Гетманом он пробыл недолго. В 1629 году И. М. Сулима стал управляющим имением Даниловича на Переяславщино. В 1633 и 1635 годах он снова был гетманом и возглавил морские походы запорожцев в турецкие владения.
Исследователи единодушны в том, что И. М. Сулима носил полноценный титул и не носил временный, второстепенный «похідного гетьмана». Он был гетманом. Только вот каким?
В 1630-х годах существовало, зачастую одновременно, три вида этого наивысшего звания.
Было звание гетмана городовых или реестровых казаков, записанных в особый список «реестр» и находившихся на военной службе в Польше.
Обычно после окончания военных действий с соседними государствами и подавления крестьянско-казачьих восстаний правительство, всегда нуждающееся в средствах, с целью сокращения расходов на содержание войск выписывало из реестра всех недовольных польскими порядками. «Выписчики», или нереестровые казаки, также избирали себе вольными голосами гетмана.
На Низу, за порогами Днепра, в Сечи был свой гетман низовых или запорожских казаков.
В источниках, посвященных 1635 году, не встречается титул «похідного гетьмана козаків». Следовательно, И. М. Сулима не носил и не мог носить несуществующий титул.
Какой же титул он носил? Среди историков нет однозначного ответа на этот вопрос.
Известный казацкий летописец Самуил Величко (1670 - после 1728) называет И. М. Сулиму просто «гетманом казацким». Другой летописец -современник М. Гунашевский, говоря о разрушении Кодакской крепости И. М. Сулимой, ничего не сказал о его титуле.
М. С. Грушевский (1866 - 1934), Н. П. Василенко (1866 - 1935) считали его гетманом реестровых казаков. А. Ф. Кащенко (1858 - 1921), В. А. Голобуцкий, Н. Н. Аркас (1852 - 1909) и другие видели И. М. Сулиму гетманом нереестровых казаков. Этой же точки зрения придерживаются современные историки В. А. Щербак и авторы «Истории Украины».
Современный историк запорожского казачества Ю. А. Мыцык говорит об избрании И. М. Сулимы гетманом казаками-выписчиками, т. е. нереестровыми казаками, а Д. И. Яворницкий (1855 -1940) усматривал в нём гетмана запорожских казаков.
При всей расхожести мнений ни один из историков не называет И. М. Сулиму «похідним гетьманом козаків», как написала И. С. Голуб.
Каков же был жизненный финал казацкого предводителя? Выдержал ли И. М. Сулима с честью, как утверждает И. С. Голуб, «… всі тортури і загинув як герой»?
Вскоре, после взятия Кодакской крепости, И. М. Сулиму вместе с пятью важнейшими старшинами схватили поляки и доставили в Варшаву, где его осудили на смерть для острастки другим. Многие варшавяне жалели И. М. Сулиму. Пройдя через битвы с турками и татарами, он никогда не был даже ранен.
Вынесения столь сурового приговора требовали находившиеся в Варшаве турецкий и татарский послы как свидетельство Польши жить в мире с султаном и ханом.. И. М. Сулима изъявил желание перейти в католичество. Возможно, он надеялся спасти свою голову, а может быть, ему подавали такую надежду. Но и это не спасло его от казни.
И. М. Сулима попросил похоронить с ним в гробу золотую медаль, полученную им от папы. По одним данным, И. М. Сулиму повесили, а по другим -отрубили голову. Затем его тело разрубили на четыре части и развесили по углам варшавских крепостных стен.
Был ли переход И. М. Сулимы в католичество искренним или же только тактическим ходом и стремлением сохранить жизнь, мы никогда не узнаем. Отметим лишь, что по законам запорожского казачества измена вере предков считалась величайшим бесчестием для степных рыцарей.
Как и когда произошло восстановление Кодакской крепости? Соответствует ли действительности утверждение И. С. Голуб, что «… уряд видтив гроии на вщбудову Кодака»? Какова же истинная роль польских войск в этом деле? Правомерна ли постановка вопроса о доверии С. Конецполь-ского рабочим - «холопам?»2.
Первая неудачная попытка восстановить крепость относится к марту 1636 года. Король Владислав IV распорядился выслать из пограничных со степью городов и местечек необходимое количество рабочих с инструментами и продовольствием на восстановительные работы. Однако старосты и державцы, привыкшие к независимому и самовластному хозяйствованию, королевское распоряжение проигнорировали. Только в 1639 году Польша смогла приступить к этим работам. Потребовались значительные средства, которых, как всегда, не оказалось в государственной казне. Великий коронный гетман С. Конецпольский выделил на это собственные средства.
В начале мая 1639 года С. Конецпольский во главе 4-тысячного военного отряда и собранных на Украине рабочих приступил к восстановлению, вернее, строительству Кодакской крепости. Новую крепость заложили не на месте уничтоженной, а несколько от неё на восток. Она превосходила старую более чем в три раза. Это было мощное сооружение, построенное с учётом новейших достижений военной фортификации. Земля и дерево являлись единственным строительным материалом. Квадратную в плане крепость окружал высоченный, обложенный дёрном вал. Подступы к нему с трёх сторон закрывал глубокий, с вбитыми в дно острыми дубовыми кольями, сухой ров. Четвёртой стороной был высокий скалистый правый берег Днепра. На каждом углу укрепления высились пятиугольные башни с вынесенными вперёд бастионами. Со стороны реки вал переоборудовали под куртину для прямого и продольного обстрела течения Днепра, устья Самары и Кодакского порога. Выдвинутые вперёд бастионы увеличивали площадь крепости, его огневую мощь и позволяли содержать гарнизон в количестве 800 - 1000 человек. Новая Кодакская крепость превратилась в одно из самых мощных фортификационных сооружений первой половины XVII столетия. В Европе её нанесли на географические карты.
Кто же был автором проекта восстановления Кодакской крепости?
Среди исследователей нет единого мнения по этому поводу. Пальму первенства разделяли между Г. Л. де Бопланом и немецким инженером на польской службе Фридрихом Гектантом.
Во время строительства новой Кодакской крепости польские войска огромной дугой, от берега до берега Днепра, стояли укреплённым лагерем, защищая рабочих от татарского нападения. Наличие вооружённых сил и соблюдение мер предосторожности являлись отнюдь не следствием того, что, по мнению И. С. Голуб, «… вельможний бтьше не дов1ряв „холопам”», а суровой реальностью. Во время работ орда прорвалась через Запорожье на Левобережную Украину. Находившиеся под Кодаком войска во главе с С. Конецпольским преградили татарам дальнейший путь и разгромили их на Ворскле, левом притоке Днепра.
Бывал ли Б. Хмельницкий в Кодакской крепости?
Несомненно бывал. Однако никаких документальных подтверждений этому нет. Вот уже 370 лет живёт крылатое выражение «Manu facta manu destruo», что в переводе с латыни означает «Созданное руками руками разрушается». Впервые в научный оборот эту фразу ввёл польский поэт и историк Веспасиан Коховский (1633 - 1700) в «Летописи ежегодных событий в Польше от Владислава IV», вложив её в уста Чигиринского сотника Б. Хмельницкого. Были ли в действительности сказаны эти слова или нет, или же это только красивая историческая легенда? Среди историков в этом вопросе нет единства и не всё так однозначно, как сообщает И. С. Голуб.
Казацкий летописец С. Величко считает, что эту фразу Б. Хмельницкий произнёс во время осмотра с Потоцким нового замка в Бродах, построенного в конце XVI столетия. Но Б. Хмельницкий родился в 1595 году, т. е. тоже в конце XVI столетия. Следовательно, он никак не мог в то время произнести её. Большинство историков относят рождение этой фразы ко второму, восстановленному Кодаку в 1639 году. На этой же позиции стоят исследователи Н. И. Костомаров; К. Осипов; И. П. Крипякевич и другие.

источник

Когда же начали блокаду и осаду крепости?

По свидетельству С. Величко, уже в феврале 1648 года, когда татары, союзники казаков, по распоряжению Б. Хмельницкого заблокировали Кодак. Разгромив 15 мая 1648 года поляков на Жёлтых Водах и двигаясь под Корсунь, гетман отправил под Кодак испытанного нежинского полковника П. Шумейко с войсками. После Корсунской победы 26 мая 1648 года под Кодак были отправлены новые подразделения.
О боевых действиях практически ничего не известно. Участник тех событий рассказал об одном неудачном штурме, во время которого казаки понесли огромные потери: «… Хмельницкий посылал добывать Кодак. На месте легло 4 тысячи. Сейчас послал снова три полка».
В долгой и томительной осаде прошло семь месяцев. Польское правительство ничем не могло помочь. И только убедившись в безнадёжности своего положения и исчерпав все ресурсы, гарнизон согласился на капитуляцию. О том, что крепость не была взята силой оружия, свидетельствуют невиданные почётные условия сдачи Кодака.
Оставив победителям 13 орудий, поляки выходили из единственных ворот под барабанный бой, с развёрнутыми знамёнами, во всеоружии и с зажжёнными фитилями. Они везли с собой тело смертельно раненного под Жёлтыми Водами 26-летнего предводителя С. Потоцкого. Беспрепятственным выходом со всем их имуществом пользовались все обитатели Кодака от коменданта, офицеров, драгун, их семей до слуг. Особо оговаривалось: «… чтобы ксёндзы, которые находятся при нас, выходили … безопасно со всем добром своим».
Казацкий полковник М. Нестеренко обязывался предоставить гарнизону необходимое количество лошадей, возвратить захваченных и обеспечить продуктами и фуражом. Поляки добились присяги трёх полковников о незыблемом соблюдении условий капитуляции. Её должны были также дать «… все сотники, есаулы, атаманы, и вся чернь поклялись каждый в отдельности на евангелие перед распятием при попе … в том, что все условия будут соблюдены».
Условия капитуляции были подписаны 1 октября 1648 года. Читая их, нельзя отделаться от ощущения, что гарнизон Кодака ушёл непобеждённым. Ибо где и когда побеждённые уходили с развернутыми знамёнами под дробь барабанов? Непреложные и неумолимые факты. И как в свете приведенных нами документов расценивать заявление И. С. Голуб: «Восени 1648 р. три козацьких полки обложили укріплення. Пихаті поляки недовго чинили опір: врешті підняли білий прапор».
Нельзя согласиться с утверждением И. С. Голуб, что «… у фортеці віднині стали на постій українські війська». Не всё было так просто и однозначно и в этом вопросе.
Рассмотрим основные этапы становления села Старые Кайдаки. Может ли оно обоснованно претендовать на роль исходной точки биографии Екатеринослава - Днепропетровска?
Поселение несколько раз запустевало и снова возрождалось. Обращаем внимание читателей на одну принципиально важную хронологическую деталь. Украинское селение Кодаки возникло на правом берегу Днепра возле первого Кодакского (Кайдакского) порога в 1632 году, т. е. на три года ранее основания поляками крепости Кодак. Так считают А. А. Скальковский (1808 - 1899) и современный исследователь В. М. Кабузан.
1632 год как дата основания селения Кодаки не вызывал никаких сомнений у научного редактора и автора предисловия и примечаний к двум переизданиям капитальной работы А. А. Скальковского в 1994 и 2003 годах доктора исторических наук профессора А. К. Швидько.
Следовательно, отсчёт начала существования украинского селения Кодаки (затем Старые Кодаки, а после 1775 года, по данным Т. Краснопольского, - Старые Кайдаки) необходимо производить на три года ранее основания польской крепости Кодак, т. е. с 1632 года. Парадокс заключается в том, что мимо этой даты проходят историки и краеведы, словно её и вовсе не существует. Никто на эту дату не ссылается. Никто не сделал даже попытки аргументированно, на основани документов, её признать или опровергнуть. До сих пор необоснованно довлеет дата «1635 год».
Неужели девятилетнее (1639 - 1648) существование польской крепости Кодак, предназначенной укрощать Запорожье, с незначительным гарнизоном, имело какие-либо практические и реальные последствия для заселения и хозяйственного развития Приднепровья и Украины? Почему до сих пор исследователи отдают предпочтение кратковременному существованию польской крепости перед 25-летней историей запорожской? А И. С. Голуб возвела Кодакскую крепость польского периода в одно из «семи чудес Дніпропетровщини», игнорируя исторические данные и пренебрегая чувством патриотизма.
Во время семимесячной блокады и осады польской крепости Кодак казаками население покинуло селение Кодаки. Капитулировавшую в октябре 1648 года польскую крепость Б. Хмельницкий передал запорожцам. В 1656 году крепость перешла в полное ведение Чертомлыкской Сечи (1657 - 1709). В том же году Кош основал в Кодаках лоцманскую общину для проведения судов через пороги.
Сложные перепетии гражданской войны на Украине, известные под именем Руины, и турецко-татарская экспансия вынудили запорожцев обратиться к московскому царю с просьбой усилить гарнизон одной тысячью стрельцов.
В 1688 году всех жителей Старых Кодак переселили в заложенную русскими войсками Новобогородицкую крепость на Самаре (сейчас на том месте посёлок Шевченко Днепропетровска). Гарнизон в крепости Кодак оставался.
В мае 1709 года царский полковник П. И. Яковлев после боя с запорожцами взял селение и крепость и сжёг их дотла. Население частично было уничтожено, частично схвачено и отправлено в Новобогородицкую крепость. Селение и крепость опустели.
По условиям Прутского мира Кодакскую крепость уничтожили. Адрианопольский мир утвердил границы между Россией и Турцией в междуречье Орели и Самары. В Кодакской крепости татары выставили свой гарнизон. По свидетельству Ю. А. Мыцыка, запорожцы восстановили её.
В 1720-х годах крымский хан снова разрушил Кодакскую крепость, но на этот раз уже навсегда и передал права на неё Речи Посполитой. Восстановила ли Польша Кодакскую крепость и поместила ли в ней гарнизон, неизвестно.
Таковы подлинные обстоятельства пребывания в крепости чужеземцев. И как далеки они от утверждения И. С. Голуб, что «У фортеці віднині (с 1648 года после взятия её полками Б. Хмельницкого. - Авт.) стали на постій українські війська».
Возрождение села Кодаки (Старые Кодаки, Старые Кайдаки) началось, по данным В. Б. Антоновича (1834 - 1908), в 1744 - 1748 годах. Эти данные подтверждает обнаруженный и опубликованный в 1888 году Д. И. Яворницким архивный документ, в котором сказано об участии в восстановлении Старых Кодак выходцев из Старой Самары.
В 1787 году из жителей сёл Старые Кайдаки и Каменка (сейчас посёлок Лоцманская Каменка Жовтне-вого района Днепропетровска) образовали лоцманское общество. На территории бывшей крепости разместили 10 лоцманских усадеб.
В справочной книге «Вся Екатеринославская губерния» в 1913 году сообщили, что в административно-территориальном отношении село Старые Кайдаки относится к Лоцманско-Каменской волости Екатеринославского уезда и стоит в 10 верстах от Екатеринослава.
В 1937 году Д. И. Яворницкий выразил уверенность, что в состав Днепропетровска войдёт ряд правобережных селений, в том числе и Старые Кайдаки. До настоящего времени село Старые Кайдаки в состав города не вошло.
В 1992 году Днепропетровское отделение Института археографии НАН и в 1995-м профессор Ю. А. Мыцык подняли вопрос о начале летоисчисления Днепропетровска с 1635 года, т. е. со дня основания поляками крепости Кодак.
Доктор исторических наук, профессор А. К. Швидько в 2000 году возразила против этого и заявила, что поскольку Екатеринослав на Днепре построен не на месте польской крепости Кодак, а на месте запорожской слободы Половицы, то и возраст его следует отсчитывать с 1750 года, т. е. с того года, когда впервые в печати упомянуто название слободы.
В том же году кандидат исторических наук В. М. Степаненко в ответ на статью А. К. Швидько написал: «Но есть более ранняя первая дата, упоминающая о Половице, - это 1743 год», так как Л. Е. Глоба в своём письме на имя Новороссийского губернатора Н. Д. Языкова «прямо показывает на 1743 год, как год активного заселения Половицы». Однако польский историк М. Дубецкий обнаружил в источниках первое упоминание о Половице «… перед 1634 годом».
Авторы данной книги придерживаются мнения академика Д. И. Яворницкого, что «Князь Потёмкин выбрал место для Екатеринослава там, где была запорожская слобода Половица, между слободами Новым и Старым Кодаками».
Польская крепость Кодак не имеет ни исторических, ни административно-территориальных предпосылок для объявления её точкой отсчёта начала истории Екатеринослава с 1635 года.