Памятная доска расстрелянным заключенным, г. Львов

На здании Львовского следственного изолятора (ул. Городоццкая, 20) установлена доска в память об убитых тут заключенных.

Такого не делали ни поляки в 1939-м, ни нацисты в 1944-м. Советская милиция расстреливала массово — из автоматов, через окошки для передачи пищи. Или бросала в камеры гранаты. Некоторые из этих камер пришлось замуровать — и эксгумацию провели уже зимой.
Июнь 1941 года запомнился на Западной Украине не только нападением нацистской Германии, но и кровавыми расправами, совершенными якобы своим же государством в тылу.
Речь идет о доселе неслыханном явлении, даже в практике Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР — массовых расстрелах политических заключенных в тюрьмах Западной Украины в течение конца июня — начала июля 1941 года.
На примере Львова можно точно показать кровавую деятельность «доблестных борцов с контрреволюцией».
В самом Львове было три тюрьмы: № 1 — на Лонцкого, № 2 — Замарстыновская и № 4 — Бригидки. Тюрьма № 3 находилась в замке г. Золочева, что около семидесяти километров от Львова — сюда отправляли заключенных, когда львовские тюрьмы были переполнены (а переполнены были все: в тюрьме на Лонцкого при лимите в 1500 человек находились 3 638 заключенных).
В тюрьмах Львовщины по состоянию на 22 июня 1941 года было 5424 заключенных. Большинству инкриминировали преступления по статье 54 уголовного кодекса УССР, то есть — контрреволюционную деятельность.
Немедленными официальными мероприятиями в решении проблемы переполненности тюрем стали приказ № 2445/М наркома государственной безопасности Меркулова от 23 июня 1941 г. и приказ начальника тюремного управления НКВД УССР капитана государственной безопасности Филиппова от 23 июня 1941 г.
В первом документе говорилось о срочном учете всех заключенных в тюрьмах и деление на подлежащих депортации в концлагеря ГУЛАГа, и тех, кого необходимо расстрелять (это задача возлагалась на местное руководство НКГБ).
Во втором документе говорилось об эвакуации заключенных, к нему прилагался «План эвакуации», согласно которому депортации из Львовской области подлежало 5 000 арестантов. Для этого выделялось 204 вагона.
Согласно инструкции НКВД СССР от 29 декабря 1939 г., один вагон эшелона вмещал тридцать депортированных лиц; следовательно, указанных вагонов хватало бы на эвакуацию 6800 заключенных. Однако эвакуировали только 1822 из 5 000 запланированных.
3602 человека остались в тюрьмах Львова. А куда делись эшелоны — документы молчат.
Сами же экзекуции начались 22 июня — расстреляны приговоренные к смертной казни. Из промежуточного отчета начальника тюремного отделения УНКВД Львовской области Лермана известно, что по состоянию на 24 июня в тюрьмах Львова и Золочева было расстреляно 2072 человек.
26 июня утвердили расстрельные списки — еще 2068 человек подлежали уничтожению. Их убили в течение 24-28 июня.
Таким образом во Львовской области было расстреляно 4140 заключенных. Однако подсчеты не согласуются: осталось в тюрьмах 3 602 лица, а расстреляли больше.
Ответ на этот вопрос дает докладная того же Лермана: здесь речь шла также о поступлении новых заключенных. Тюремные документы на этих людей должным образом не оформляли.
В большинстве случаев даже не оглашали обвинений, однако уверенно называли причастными к ОУН, шпионами, диверсантам — то есть лицами, которые подлежат расстрелу.
Это лишь один фрагмент трагической статистики. Истинная картина раскрывается, если взглянуть на всю карту Западной Украины — около 24 тысяч убитых.
Сначала применяли привычную для НКВД практику: индивидуально, в спецкамере, выстрел в затылок. Когда приближался фронт, а планы не были выполнены — расстреливали массово: сгоняли заключенных в камеры подвалов и через дверцу для передачи пищи стреляли из автоматического оружия.
Окошко открывалось — и узник, вместо еды для поддержания жизни, видел средство уничтожения... последнее, что видел в жизни.
А в последние дни — бросали в камеры гранаты. Или открывали двери камер; заключенные выходили в коридор, думая, что их отпускают, и в этот момент их расстреливали из автоматического оружия.
Тела вывозили грузовиками и хоронили в спецместах, которые сегодня постепенно открывают археологи.
Однако перед самым приходом немцев чекисты, спеша, хоронили убитых во дворах и подвалах тюрем. Впоследствии раскопки этих гекатомб стали материалом для нацистской пропаганды — конечно, не из соображений человечности.
Происходило также и уничтожение эвакуированных заключенных в центрально-восточных областях Украины — в пересыльных тюрьмах Умани, Киева и Харькова. Эти города были так называемыми промежуточными пунктами этапирования, где происходило перемешивание заключенных, чтобы избежать восстаний и массовых побегов во время депортации.
Заслуживает отдельного внимания Залищицкая трагедия на Тернопольщине, когда из тактических соображений был разрушен железнодорожный мост через Днестр, а с обеих сторон пустили два эшелона по семь вагонов с заключенными (14 вагонов, каждый с 50-70 арестованными).
НКВД решил проблему быстро: вагоны облили горючим, подожгли и сбросили в реку. Берега Днестра здесь очень высокие и крутые — не выжил никто.
Конечно, советская пропаганда «повесила» все эти преступления на нацистов (как, впрочем, и расстрелы польских военнопленных), и, к сожалению, эти мифы привидениями ходят даже сегодня.
Западная общественность пережила шок от увиденного. Ведь такого не делали поляки в начале Второй мировой в 1939-м (тогда тюрьмы открыли и освободили всех политических заключенных, и даже предупреждали о том, что двигаться нужно исключительно на восток, поскольку в прифронтовой зоне бывших узников могут и расстрелять).
Впоследствии, в 1944-м такое не сделали и нацисты (администрация оставляла живыми узников концлагерей перед приходом союзников). И это страшное в своей бессмысленности массовое убийство арестованных стало одним из главных факторов укоренения антисоветских позиций тогдашнего и последующих поколений.
Ежегодно львовская община приходит в тюрьмы, помянуть погибших, а в бывшей тюрьме № 1 на Лонцкого ныне действует музей-мемориал памяти всех жертв оккупационных режимов.
Источник.